Юджин Такер
Может ли дигитальное стать фекальным? Батай, излишества и сетевая порнография (2000)
Сборник: Медиа сознание/Медиа искусство/Медиа технология
Язык оригинала: русский
(Это эссе было написано для фестиваля "Да-Да-Net Trash Art". Оно сопровождает сетевой арт-проект MEDPORN Database, htt://qsa.rutgers.edu/maldoror/MEDPORN/index.html.
1. Категория и крайность
Настоящее эссе начинается с вопроса: являются ли компьютерная база данных и ее web-эквивалент современными примерами энциклопедии и других категорий системных знаний и как владеть базой данных, содержащей проявления крайностей? Другими словами, если то, что традиционно подразумевает слово "порнография" состоит из телодвижений, выходящих за общепринятые рамки, каким образом можно пользоваться такого рода элементами?
Вопрос важный, поскольку, как показывает любой визит на порнографический сайт, индустрия порнографии в сети систематизированно организует и представляет (соответственно, легитимизирует) тела и телодвижения, которые могут считаться "сексуальными" либо "порнографическими", а значит - подлежат продаже. Дело не в том, что сетевая порнография предлагает единственный белокожий гетеросексуальный идеал среднего класса (как и большая часть обычной порнографии до конца шестидесятых годов). Дело в том, что порнография в сети неизбежна. Более того, здесь она представляет собой невероятно разнообразную зону, включающую в себя всякое тело и действие, сопровождаемые к тому же отдельным посвященным им сайтом. Иными словами, порнография в сети - гегемон во всем своем многообразии. Выберите сексуальный фетиш в "Сексуальной психопатии" Крафт-Эбинга - и вы наверняка найдете посвященный ему сайт или вэб-ринг.
Один из главных пунктов сетевой порнографии и конструирования сексуализированных тел - стремление до невероятности категоризировать сексуальное (что превосходно удалось в базе данных порнографических образов). Такая вот политэкономия порно-тел, вошедшая в силу посредством компьютера и сетевых технологий.
Таким образом, очевидное в сетевой порнографии историческое сочетание порнографии и технологии может привести к крайности в отношении установленных категорий. Артур Крокер в 'Data Trash' пишет, что информационный хлам, который оставляет после себя виртуальная экономика в сети, не адаптируем. Информационный мусор не является чем-то не поддающимся шифровке (намек на сохранение гуманизма). Информационный мусор не является чем-то, выходящим за рамки технологии (имеется в виду, что всегда существовало четкое разделение между категориями естественного и технологического). Больше того, data trash - сугубо технический термин, относящийся к технологической модальности, где все определяется через гносеологию информации. Исходя именно из этих спорных вопросов - гносеологии и погружении в информацию, - мы можем рассуждать о порнографическом информационном хламе.
II. Батай и границы тела
Прежде чем рассуждать о понятии 'data trash' в работах Жоржа Батайя, я хотел бы предложить свой собственный подход к этому вопросу, а далее вкратце прокомментировать некоторые высказывания Батайя в отношении понятия "излишества" современных порносайтов и порноуслуг в сети.
Во-первых, я хотел бы предложить рассматривать "непродуктивное излишество" по Батайю (антифилософия, которую он называет то "гетерологией" то "копрологией") как понятие, имеющее, прежде всего, отношение к гносеологическим типам организации. Акцентируя внимание на гетерогенности и ее полной противоположности, Батай вторгается в политэкономию тела и организацию определенных телесных типов.
В своем известном эссе "Понятие об излишестве" Батай выворачивает наизнанку традиционную ориентацию политэкономии на производство и накопление, предлагая взглянуть на политэкономию как на сферу, включающую перспективы избытка, крайности и излишества. В такой системе можно найти не только заложенную в ней логическую гносеологическую последовательность, но и "принесенные в жертву" ей в угоду маргинализированные, исключенные либо израсходованные элементы (главные примеры Батайя включают анализ эротической и сексуальной перверсии на Западе, ритуальных жертвоприношений в древней ацтекской культуре, церемонии обмена подарками у индейцев Северной Америки, а также его высказывания по поводу цветов, ювелирных украшений, экскрементов, поэзии, фестивалей, войны, религиозных культов и смеха).
Не вызывает сомнения, что здесь важен не сам факт исключения, а способы современной гносеологии, при которых определенные элементы отчуждаются от формирования самой системы и в этом случае означают "крайность". При этом важна не маргинализация сама по себе, а способ достижения крайности, маргинальности в лице организационной логики или политэкономии, базирующихся на таких экономических ценностях, как производство, выгода и регулирование.
Напротив, для общего экономического анализа либо анализа, основанного на избыточности, элементы, напрямую используемые политэкономией, ничего не значат. С позиций такого анализа гораздо интереснее выглядят элементы, которые не могут быть использованы политэкономией. И здесь Батай предлагает считать, что все социальное неразрывно связано с элементами, которые не в состоянии продуктивно ассимилироваться напрямую, поэтому социум обязан признать их как крайность (излишество), как что-то в основе своей иное. Батай идет дальше и предпринимает попытки показать, что социум, на самом деле, и составляет основу этого исключительного, или экскрементального, процесса. Грубо говоря, политэкономия Батайя пытается проанализировать, каким образом общество "взаимодействует со своим собственном дерьмом".
Такой взгляд на политэкономию крайности позволяет Батайю рассчитывать на распространение гетерогенности во всех формах, в первую очередь в соответствующем варианте низменного, в "исходном материале" либо в "аморфном" теле. Здесь мы подошли ко второму вопросу в работах Батайя, на котором я хотел бы заострить внимание. Когда политэкономия или организационная логика тела принимается с точки зрения перспективы крайности, важное значение приобретают вопросы неустойчивости (или выскальзывания), в которых некоторые позиции или характеристики тела признаются излишними, ненужными. В этой части, крайность у Батайи определена как "аморфность". Сам термин играет следующую роль: аморфность (бесформенность) определяет состояние утраты любых определений.
Поверхностный взгляд на теоретические и эротические труды Батайя показывает следующее: тела доступны, эрогенные зоны маниакально блуждают, страсть становится инстинктом в зависимости от основных элементов тела, а жидкости организма (сперма, урина, слюна, кровь), как реки, пересекают многие его работы.
Исходя из этого, я полагаю, что Батай придает значение лишь неудобствам и трудностям, сопряженным с жизнедеятельностью тела, не обращая внимания на его онтологический статус.
Эротические тела в работах Батайи никогда не наполняются соками вожделения сами по себе - автор помещает их в полное напряженности состояние с помощью культуро-диаграмматических языков анатомической корпо-реальности. Тела, несущие признаки пола, подвергаются анатомо-дискурсивной перетасовке, в результате чего свободно парят где-то между сюрреалистической фантазией и эротическим расчленением, как, например, в "Солнечном анусе", где анус представляется головокружительно трансформированной, ослепительной тьмой.
Язык исторгающих эротизм тел в работах Батайи не вполне приемлем для озвучивания в подобной дискуссии. Эротизм для Батайи - основа общения, переполненного настолько, что тела вынуждены интенсивно восстанавливать свои границы и социо-физиологические очертания, не теряя при этом своих принципиальных особенностей, родовой принадлежности и сексуальности. Наиболее же важным здесь является то, каким образом Батай обходится с нормативной экономикой тела, превращая нормативное в маргинальное, обычное - в крайность, и показывает, исходя из этого, что сексуализированное тело на Западе несет на себе неожиданные черты гегемонии.
III. Оцифрованная порнография
Работающая Сеть олицетворяет собой один из фундаментальных парадоксов медийных технологий: она упрощает общение и\или взаимодействие, в то же самое время являясь интерфейсом или буфером между двумя точками. Другими словами, она не только соединяет, но и дистанцирует. Эффект присутствия\участия явяется наиболее очевидным (и наиболее желательным) в бесчисленных порно- и секс-сайтах современной Сети. Самые откровенные изображения гениталий, жидкостей организма, полового акта представлены с помощью дистанцированного посредника, использующего технику журнальных иллюстраций. Напряжение возрастает в живом видео секс-шоу или сеансе один на один (через Java или RealVideo), хотя живым образам порнографических тел никогда не удается утерять своих data характеристик - они остаются картинками на мониторе. Тем не менее, тысячи пользователей являются членами таких сайтов, и именно в момент пользования, в духе низменного, гротескного, в духе "исходного материала" мы можем поинтересоваться, как с помощью сетевых технологий конструируются сексуализированные тела порнографической индустрии.
Сетевая порнография - это не только случайная генерация гиперизвращенного воображения. На самом деле, она утверждает существование одного из самых организованных и технически продвинутых отделов в области сетевых развлечений, располагающего огромной базой данных, надежными серверами, современным web-дизайном и программированием. Главное для сетевой порнографии - способность обслужить любое желание, независимо от степени его извращенности, запрещенности (от скотоложства до педофилии, садо-мазохизма и грязного порно). Эта способность в огромной степени зависит от построения подвижной гносеологической теории сексуализации.
Как правило, большинство порно-сайтов включают в себя стандартную базу данных и линки для партнер-сайтов, специализирующихся на выходящих за рамки общепринятого вкусах. В промежутке между этими двумя типами сетевая порнография, используя любые возможности, производит впечатление всеобщего дискурса на тему сексуальности. Но такая гносеология (с тем же успехом мы можем назвать ее политэкономией сексуализированных тел) является единственно возможной, поскольку она строится по иерархической, асимметричной норме "среднестатистического" гетеросексуального потребителя мужского пола. Это ясно не только для посетителя многочисленных порно-сайтов. Это легко определить, глядя на ту же самую гносеологическую структуру базы данных: стандартные "категории" сайтов ("мягкое\жесткое порно", "оральный секс") дополняюся такими "категориями, как "геи\лесбиянки" и проч. Индустрия сетевой порнографии наверняка окажется последней из тех, кто станет выносить суждения по поводу нравственности предлагаемого контекста. В своем нынешнем состоянии она представляет гетеро-нормативную мораль (заклеймившую сексологов еще в конце XIX века) - но лишь как инструмент для эффективного архивирования материала.
Теперь лишь три кратких замечания по поводу политэкономии Батайи в том месте, где она выскальзывает за рамки категорий.
а) Порнография использует хирургическую логику. Последнее помешательство порно-сайтов - 'dildo-cam'. Судя по названию, это высоко технологичная миниатюрная камера, которая помещается внутри полового члена, - порнографический эквивалент хирургического эндоскопа с миниатюрной камерой (который заглатывает пациент) для исследования желудка пациента или для ректального исследования гастро-энтерологического тракта. Порнография всю свою современную историю занималась тем, чтоб обнажить и показать как можно больше, и вот она логически подошла к био-медицинскому содержанию человеческого тела. Путешествие началось с обычных фотоснимков обнаженного тела (порнооткрытки XIX века) и крупных планов полового акта (фильмы "только для мужчин" первой половины XX века) и дошло до "внутреннего плана" сексуализированного тела (камера вмонтирована в тело и проникает в него). Таким образом, появляется новая тема - исследовать пограничную линию между порнографией и медициной, которые исторически всегда были резко отделены друг от друга, находясь на полярных позициях.
б) Наблюдения вуайера. Другая популярная категория в сетевой порнографии - 'voyeur cam'(камера-наблюдатель) или 'spy cam'(камера-шпион), которая обычно помещается в раздевалках, общих спальнях в колледжах, либо вообще прямо в туалетном бачке. Для "подсматривающего" привлекательны именно неотрепетированные, любительские так сказать, моменты интимной жизни. Но если взглянуть на этот процесс с точки зрения исполнения и технологического оснащения, то мы имеем дело с неким конденсатом наблюдения\службы безопасности и вуайеризма. Последний, по определению сексологов, всегда был наиболее оппортунистической, скоротечной и вороватой формой наблюдения сексуальных актов. Напротив, способ наблюдения, принятый во многих современных институциях (от тюрем до торговых центров) предполагает постоянный мониторинг определенного общественного места. Порнографические камеры-шпионы занимают место где-то между этими двумя способами наблюдения, с одной стороны, предлагая так называемое "реальное любительское действие", но с другой - сексуализируя ежедневную жизнь через продолжительный мониторинг, что в свою очередь объективизирует самого наблюдателя, невольно участвующего в репетициях, и преграждает путь к его удовлетворению.
в) Ширина пропускания. Существует еще один элемент, хотя сам по себе и не специфичный для сетевой порнографии, но оказывающий на нее определенное влияние. При просмотре заранее записанного видеопотока мы обычно наблюдаем неточную копию того, что происходит в реальной жизни, - это лишь фрагментарные, выхваченные съемкой тела и действия, хотя в общем и целом они имитируют заданный сексуальный акт. Несмотря на все усилия сетевой порнографии не отставать от технического развития, остаются технические ограничения самой сети. Поэтому большая часть постоянных пользователей порносайтов либо принимает все как есть, либо пытается игнорировать ограничения и несовместимости, "пополняя" нехватку собственными силами, внедряя таким образом не только новый тип сексуального режима, но и новый способ просмотра стандартных сексуальных актов.
Если считать такое положение вещей общепринятым, цифровой и сетевой порнографии может не потребоваться дальнейшее совершенствование в нарративной ее части, хотя без нее, конечно, не обойтись. Присвоение порнокодов не только сформирует необходимое "пополнение", активизируя эротические фантазии, но и поспособствует распространению интерактивных услуг по типу "сделай сам", когда субъект, пользуясь определенными кодами, сможет развлекаться по собственному сценарию. При наличии секс-шоу с использованием живого видео, подпитывающего линии секс-чатов, появится возможность на безопасном расстоянии заниматься компьютерно-медийными интимными контактами.
С точки зрения перспективы общей экономики, или экономик крайностей на примере сетевой порнографии, уместен вопрос, возможно ли в Сети дать определение телу как "исходному материалу", а также "аморфному", "низменному" и "грязному" телу. Хотя выше я попытался предложить некоторые свои соображения, более четкая формулировка, характеризующая тело как крайность (излишество), придаст определенную напряженность новому типу знания о теле. Такая напряженность представляет собой фундаментальный парадокс между откровенно непристойным телом и его оцифрованным образом в медиа (где, как учит нас Web, вся реальность - лишь предмет для кодирования). Исходя из наших знаний, можно предположить, что в основе своей тела в Сети представлены именно посредством информации, через информацию. Таким образом, будущая политика телесного излишества вынуждена будет сформировать некий гибрид между низменной плотью и телом как носителем информации, хотя современная сетевая порнография, сама о том не подозревая, уже некоторое время именно этим и занимается.
Перевод текста: -
Может ли дигитальное стать фекальным? Батай, излишества и сетевая порнография (2000)
Сборник: Медиа сознание/Медиа искусство/Медиа технология
Язык оригинала: русский
(Это эссе было написано для фестиваля "Да-Да-Net Trash Art". Оно сопровождает сетевой арт-проект MEDPORN Database, htt://qsa.rutgers.edu/maldoror/MEDPORN/index.html.
1. Категория и крайность
Настоящее эссе начинается с вопроса: являются ли компьютерная база данных и ее web-эквивалент современными примерами энциклопедии и других категорий системных знаний и как владеть базой данных, содержащей проявления крайностей? Другими словами, если то, что традиционно подразумевает слово "порнография" состоит из телодвижений, выходящих за общепринятые рамки, каким образом можно пользоваться такого рода элементами?
Вопрос важный, поскольку, как показывает любой визит на порнографический сайт, индустрия порнографии в сети систематизированно организует и представляет (соответственно, легитимизирует) тела и телодвижения, которые могут считаться "сексуальными" либо "порнографическими", а значит - подлежат продаже. Дело не в том, что сетевая порнография предлагает единственный белокожий гетеросексуальный идеал среднего класса (как и большая часть обычной порнографии до конца шестидесятых годов). Дело в том, что порнография в сети неизбежна. Более того, здесь она представляет собой невероятно разнообразную зону, включающую в себя всякое тело и действие, сопровождаемые к тому же отдельным посвященным им сайтом. Иными словами, порнография в сети - гегемон во всем своем многообразии. Выберите сексуальный фетиш в "Сексуальной психопатии" Крафт-Эбинга - и вы наверняка найдете посвященный ему сайт или вэб-ринг.
Один из главных пунктов сетевой порнографии и конструирования сексуализированных тел - стремление до невероятности категоризировать сексуальное (что превосходно удалось в базе данных порнографических образов). Такая вот политэкономия порно-тел, вошедшая в силу посредством компьютера и сетевых технологий.
Таким образом, очевидное в сетевой порнографии историческое сочетание порнографии и технологии может привести к крайности в отношении установленных категорий. Артур Крокер в 'Data Trash' пишет, что информационный хлам, который оставляет после себя виртуальная экономика в сети, не адаптируем. Информационный мусор не является чем-то не поддающимся шифровке (намек на сохранение гуманизма). Информационный мусор не является чем-то, выходящим за рамки технологии (имеется в виду, что всегда существовало четкое разделение между категориями естественного и технологического). Больше того, data trash - сугубо технический термин, относящийся к технологической модальности, где все определяется через гносеологию информации. Исходя именно из этих спорных вопросов - гносеологии и погружении в информацию, - мы можем рассуждать о порнографическом информационном хламе.
II. Батай и границы тела
Прежде чем рассуждать о понятии 'data trash' в работах Жоржа Батайя, я хотел бы предложить свой собственный подход к этому вопросу, а далее вкратце прокомментировать некоторые высказывания Батайя в отношении понятия "излишества" современных порносайтов и порноуслуг в сети.
Во-первых, я хотел бы предложить рассматривать "непродуктивное излишество" по Батайю (антифилософия, которую он называет то "гетерологией" то "копрологией") как понятие, имеющее, прежде всего, отношение к гносеологическим типам организации. Акцентируя внимание на гетерогенности и ее полной противоположности, Батай вторгается в политэкономию тела и организацию определенных телесных типов.
В своем известном эссе "Понятие об излишестве" Батай выворачивает наизнанку традиционную ориентацию политэкономии на производство и накопление, предлагая взглянуть на политэкономию как на сферу, включающую перспективы избытка, крайности и излишества. В такой системе можно найти не только заложенную в ней логическую гносеологическую последовательность, но и "принесенные в жертву" ей в угоду маргинализированные, исключенные либо израсходованные элементы (главные примеры Батайя включают анализ эротической и сексуальной перверсии на Западе, ритуальных жертвоприношений в древней ацтекской культуре, церемонии обмена подарками у индейцев Северной Америки, а также его высказывания по поводу цветов, ювелирных украшений, экскрементов, поэзии, фестивалей, войны, религиозных культов и смеха).
Не вызывает сомнения, что здесь важен не сам факт исключения, а способы современной гносеологии, при которых определенные элементы отчуждаются от формирования самой системы и в этом случае означают "крайность". При этом важна не маргинализация сама по себе, а способ достижения крайности, маргинальности в лице организационной логики или политэкономии, базирующихся на таких экономических ценностях, как производство, выгода и регулирование.
Напротив, для общего экономического анализа либо анализа, основанного на избыточности, элементы, напрямую используемые политэкономией, ничего не значат. С позиций такого анализа гораздо интереснее выглядят элементы, которые не могут быть использованы политэкономией. И здесь Батай предлагает считать, что все социальное неразрывно связано с элементами, которые не в состоянии продуктивно ассимилироваться напрямую, поэтому социум обязан признать их как крайность (излишество), как что-то в основе своей иное. Батай идет дальше и предпринимает попытки показать, что социум, на самом деле, и составляет основу этого исключительного, или экскрементального, процесса. Грубо говоря, политэкономия Батайя пытается проанализировать, каким образом общество "взаимодействует со своим собственном дерьмом".
Такой взгляд на политэкономию крайности позволяет Батайю рассчитывать на распространение гетерогенности во всех формах, в первую очередь в соответствующем варианте низменного, в "исходном материале" либо в "аморфном" теле. Здесь мы подошли ко второму вопросу в работах Батайя, на котором я хотел бы заострить внимание. Когда политэкономия или организационная логика тела принимается с точки зрения перспективы крайности, важное значение приобретают вопросы неустойчивости (или выскальзывания), в которых некоторые позиции или характеристики тела признаются излишними, ненужными. В этой части, крайность у Батайи определена как "аморфность". Сам термин играет следующую роль: аморфность (бесформенность) определяет состояние утраты любых определений.
Поверхностный взгляд на теоретические и эротические труды Батайя показывает следующее: тела доступны, эрогенные зоны маниакально блуждают, страсть становится инстинктом в зависимости от основных элементов тела, а жидкости организма (сперма, урина, слюна, кровь), как реки, пересекают многие его работы.
Исходя из этого, я полагаю, что Батай придает значение лишь неудобствам и трудностям, сопряженным с жизнедеятельностью тела, не обращая внимания на его онтологический статус.
Эротические тела в работах Батайи никогда не наполняются соками вожделения сами по себе - автор помещает их в полное напряженности состояние с помощью культуро-диаграмматических языков анатомической корпо-реальности. Тела, несущие признаки пола, подвергаются анатомо-дискурсивной перетасовке, в результате чего свободно парят где-то между сюрреалистической фантазией и эротическим расчленением, как, например, в "Солнечном анусе", где анус представляется головокружительно трансформированной, ослепительной тьмой.
Язык исторгающих эротизм тел в работах Батайи не вполне приемлем для озвучивания в подобной дискуссии. Эротизм для Батайи - основа общения, переполненного настолько, что тела вынуждены интенсивно восстанавливать свои границы и социо-физиологические очертания, не теряя при этом своих принципиальных особенностей, родовой принадлежности и сексуальности. Наиболее же важным здесь является то, каким образом Батай обходится с нормативной экономикой тела, превращая нормативное в маргинальное, обычное - в крайность, и показывает, исходя из этого, что сексуализированное тело на Западе несет на себе неожиданные черты гегемонии.
III. Оцифрованная порнография
Работающая Сеть олицетворяет собой один из фундаментальных парадоксов медийных технологий: она упрощает общение и\или взаимодействие, в то же самое время являясь интерфейсом или буфером между двумя точками. Другими словами, она не только соединяет, но и дистанцирует. Эффект присутствия\участия явяется наиболее очевидным (и наиболее желательным) в бесчисленных порно- и секс-сайтах современной Сети. Самые откровенные изображения гениталий, жидкостей организма, полового акта представлены с помощью дистанцированного посредника, использующего технику журнальных иллюстраций. Напряжение возрастает в живом видео секс-шоу или сеансе один на один (через Java или RealVideo), хотя живым образам порнографических тел никогда не удается утерять своих data характеристик - они остаются картинками на мониторе. Тем не менее, тысячи пользователей являются членами таких сайтов, и именно в момент пользования, в духе низменного, гротескного, в духе "исходного материала" мы можем поинтересоваться, как с помощью сетевых технологий конструируются сексуализированные тела порнографической индустрии.
Сетевая порнография - это не только случайная генерация гиперизвращенного воображения. На самом деле, она утверждает существование одного из самых организованных и технически продвинутых отделов в области сетевых развлечений, располагающего огромной базой данных, надежными серверами, современным web-дизайном и программированием. Главное для сетевой порнографии - способность обслужить любое желание, независимо от степени его извращенности, запрещенности (от скотоложства до педофилии, садо-мазохизма и грязного порно). Эта способность в огромной степени зависит от построения подвижной гносеологической теории сексуализации.
Как правило, большинство порно-сайтов включают в себя стандартную базу данных и линки для партнер-сайтов, специализирующихся на выходящих за рамки общепринятого вкусах. В промежутке между этими двумя типами сетевая порнография, используя любые возможности, производит впечатление всеобщего дискурса на тему сексуальности. Но такая гносеология (с тем же успехом мы можем назвать ее политэкономией сексуализированных тел) является единственно возможной, поскольку она строится по иерархической, асимметричной норме "среднестатистического" гетеросексуального потребителя мужского пола. Это ясно не только для посетителя многочисленных порно-сайтов. Это легко определить, глядя на ту же самую гносеологическую структуру базы данных: стандартные "категории" сайтов ("мягкое\жесткое порно", "оральный секс") дополняюся такими "категориями, как "геи\лесбиянки" и проч. Индустрия сетевой порнографии наверняка окажется последней из тех, кто станет выносить суждения по поводу нравственности предлагаемого контекста. В своем нынешнем состоянии она представляет гетеро-нормативную мораль (заклеймившую сексологов еще в конце XIX века) - но лишь как инструмент для эффективного архивирования материала.
Теперь лишь три кратких замечания по поводу политэкономии Батайи в том месте, где она выскальзывает за рамки категорий.
а) Порнография использует хирургическую логику. Последнее помешательство порно-сайтов - 'dildo-cam'. Судя по названию, это высоко технологичная миниатюрная камера, которая помещается внутри полового члена, - порнографический эквивалент хирургического эндоскопа с миниатюрной камерой (который заглатывает пациент) для исследования желудка пациента или для ректального исследования гастро-энтерологического тракта. Порнография всю свою современную историю занималась тем, чтоб обнажить и показать как можно больше, и вот она логически подошла к био-медицинскому содержанию человеческого тела. Путешествие началось с обычных фотоснимков обнаженного тела (порнооткрытки XIX века) и крупных планов полового акта (фильмы "только для мужчин" первой половины XX века) и дошло до "внутреннего плана" сексуализированного тела (камера вмонтирована в тело и проникает в него). Таким образом, появляется новая тема - исследовать пограничную линию между порнографией и медициной, которые исторически всегда были резко отделены друг от друга, находясь на полярных позициях.
б) Наблюдения вуайера. Другая популярная категория в сетевой порнографии - 'voyeur cam'(камера-наблюдатель) или 'spy cam'(камера-шпион), которая обычно помещается в раздевалках, общих спальнях в колледжах, либо вообще прямо в туалетном бачке. Для "подсматривающего" привлекательны именно неотрепетированные, любительские так сказать, моменты интимной жизни. Но если взглянуть на этот процесс с точки зрения исполнения и технологического оснащения, то мы имеем дело с неким конденсатом наблюдения\службы безопасности и вуайеризма. Последний, по определению сексологов, всегда был наиболее оппортунистической, скоротечной и вороватой формой наблюдения сексуальных актов. Напротив, способ наблюдения, принятый во многих современных институциях (от тюрем до торговых центров) предполагает постоянный мониторинг определенного общественного места. Порнографические камеры-шпионы занимают место где-то между этими двумя способами наблюдения, с одной стороны, предлагая так называемое "реальное любительское действие", но с другой - сексуализируя ежедневную жизнь через продолжительный мониторинг, что в свою очередь объективизирует самого наблюдателя, невольно участвующего в репетициях, и преграждает путь к его удовлетворению.
в) Ширина пропускания. Существует еще один элемент, хотя сам по себе и не специфичный для сетевой порнографии, но оказывающий на нее определенное влияние. При просмотре заранее записанного видеопотока мы обычно наблюдаем неточную копию того, что происходит в реальной жизни, - это лишь фрагментарные, выхваченные съемкой тела и действия, хотя в общем и целом они имитируют заданный сексуальный акт. Несмотря на все усилия сетевой порнографии не отставать от технического развития, остаются технические ограничения самой сети. Поэтому большая часть постоянных пользователей порносайтов либо принимает все как есть, либо пытается игнорировать ограничения и несовместимости, "пополняя" нехватку собственными силами, внедряя таким образом не только новый тип сексуального режима, но и новый способ просмотра стандартных сексуальных актов.
Если считать такое положение вещей общепринятым, цифровой и сетевой порнографии может не потребоваться дальнейшее совершенствование в нарративной ее части, хотя без нее, конечно, не обойтись. Присвоение порнокодов не только сформирует необходимое "пополнение", активизируя эротические фантазии, но и поспособствует распространению интерактивных услуг по типу "сделай сам", когда субъект, пользуясь определенными кодами, сможет развлекаться по собственному сценарию. При наличии секс-шоу с использованием живого видео, подпитывающего линии секс-чатов, появится возможность на безопасном расстоянии заниматься компьютерно-медийными интимными контактами.
С точки зрения перспективы общей экономики, или экономик крайностей на примере сетевой порнографии, уместен вопрос, возможно ли в Сети дать определение телу как "исходному материалу", а также "аморфному", "низменному" и "грязному" телу. Хотя выше я попытался предложить некоторые свои соображения, более четкая формулировка, характеризующая тело как крайность (излишество), придаст определенную напряженность новому типу знания о теле. Такая напряженность представляет собой фундаментальный парадокс между откровенно непристойным телом и его оцифрованным образом в медиа (где, как учит нас Web, вся реальность - лишь предмет для кодирования). Исходя из наших знаний, можно предположить, что в основе своей тела в Сети представлены именно посредством информации, через информацию. Таким образом, будущая политика телесного излишества вынуждена будет сформировать некий гибрид между низменной плотью и телом как носителем информации, хотя современная сетевая порнография, сама о том не подозревая, уже некоторое время именно этим и занимается.
Перевод текста: -
