Луи Бек
Искусственная жизнь и русские биологи начала двадцатого века Павлов/Опарин/Лысенко (1994)
Язык оригинала: русский
Проблематика “искусственной жизни” в настоящее время целиком вынесена в поле научного анализа. Перенос акцентов в область чистой науки создает предпосылки систематического устранения эстетического, художественного, эпистемологического и этического измерений данной проблемы, тогда как все это является важными критериями этого феномена.
Искусственная жизнь приходит в противоречие с научным догматизмом, который все более играет ограничивающую и академическую роль, сводящуюся к банальному биологическому исследованию. На самом деле искусственная жизнь, во всем ее многообразии, является своеобразным культурным фундаментом человеческого существования.
Как научная теория, искусственная жизнь родилась в 1987 году в Институте "Non Lineaire", Санта Фе, хотя не вызывает сомнения и то, что парадигма искусственной жизни имеет более древнее происхождение и существует несколько тысяч лет на самых различных эпистемологических и эстетических платформах, объединяющих несколько дисциплин.
Можно перечислить многочисленные примеры подмены живого искусственным, начиная с религиозного искусства вплоть до новейшего цифрового моделирования искусственных конструкций, для каждого из этих примеров характерны термины и концепты своей исторической эпохи.
Рассмотрение возможных искусственных объектов как внутри истории их собственной эволюции, так и с точки зрения их современных научных и технологических обоснований не может помешать исследователям искусственной жизни учитывать их культурный фундамент и культурные перспективы.
Дуан Фармер, основатель Национальной Лаборатории в Лос Аламосе (Laboratoire National de Los Alamos), в своем вводном слове на Втором Конгрессе по искусственной жизни в феврале 1989 года сказал:
“Приход Искусственной жизни будет самым значительным событием после появления человека на Земле. Влияние этого факта на человечество и на биосферу станет более глобальным, чем влияние индустриальной революции, ядерного оружия и загрязнения окружающей среды. Мы должны заняться сейчас корреляцией искусственных организмов, ведь они могут стать для Земли как ужасными монстрами, так и самыми прекрасными творениями человечества...”
Если Дуан Фармер предчувствовал, что успехи в области естественных наук (биология, генетика, этология...), когнитивных наук (нейрофизиология, нейробиология, языкознание, информатика и искусственный интеллект...), а также биоинформатики, кибернетики, робототехники... следует объединить, чтобы создать условия для изучения и существования paranaturelles опытов, к сожалению, его точка зрения исключает художественные, этические, эстетические, социальные и экономические аспекты.
Некоторые цели этой дисциплины могли бы быть определены следующим образом в прогрессирующем порядке:
- расширить интересы биологии, ограниченной изучением жизни на Земле;
- создать аниматы, искусственные организмы, наделенные “генетическими и умственными” способностями, а также возможностями программируемого поведения и вариативности;
- расширить критерий “жизнеспособности живого”, развив концепцию “параллельных биологий” и введя категорию “почти живого технологического”;
- считать искусственные объекты посредниками между враждебными средами и иными формами жизни, существующими в Универсуме;
- изучать с помощью моделирования иные предполагаемые формы жизни, используя возможности воображения.
Следующий тезис противопоставляется этой непростой задаче.
Искусственная жизнь в виду ее перспектив может явиться реальным местом синтеза различных параметров, включающих в себя фундаментальные мультикультурные характеристики, которые заключают в себе научную, художественную, эстетическую, технологическую, социальную и этическую активность...
Очевидно, что многочисленные исследователи, художники, интеллектуалы и инженеры всех направлений, начиная с глубокой древности, внесли свой вклад в этот возможный синтез.
Не только западные культуры участвуют в этом медленном, но постоянном процессе строительства искусственной жизни.
Почему?
Потому что искусственная жизнь есть выражение фантасмагорической тенденции человеческих существ, их вечному стремлению создать “жизнеспособное живое”. Это наиболее ярко проявляется в исторических отношениях между искусствами и техникой.
Кристофер Лангтон, другой творец Искусственной Жизни, предложил более широкий путь исследования, определил Искусственную жизнь как движение от изучения “жизни такой как она есть” к изучению “жизни такой, какой она могла бы быть”.
Я глубоко убежден, что концепт искусственной жизни не есть лишь продукт научной мысли англо-саксонского прагматизма, что их позитивистская и идеологическая основа вступает в противоречие с некоторыми вышеописанными ориентирами.
Таким образом именно в этом направлении нужно строить коммуникацию. К тому же, я хотел бы добавить, что искусственная жизнь кажется усеченной в настоящее время вследствие существующих нормативов позитивистского и прагматистского исследования, игнорирующего весь предшествоваший опыт.
Эпистемологические следствия являются важным фактором. Реальное эпистемологическое положение искусственной жизни совершенно скрыто от нашего взгляда. Современная схема искусственной жизни представляется ретроактивной.
Она имеет тенденцию продолжать изучение только феноменов живого. Она подменяет проблему происхождения жизни, большие этапы конвенциональной живой организации, теорию эволюции, интегрируя на каждой стадии фактор когнитивного развития.
Эти симуляции позволяют думать, что лишь известные формы жизни или формы, похожие на нее, могут быть искусственно воспроизведены, тем самым исключая другие научно непотвержденные экстраполяции.
Этот подход игнорирует реальное эпистемологическое положение искусственной жизни, которая находится на конце одной из “ветвей” дерева жизни рода Homo sapiens, развивающегося из когнитивных функций человеческих существ.
Искусственная жизнь - это продукт долгой интеллектуальной работы, проводившейся на пересечении всех путей эволюции. Она должна продолжить “вырисовывание” “жизнеспособного живого” операторами, которые отличаются конструктивным умом, используя рациональную мысль и логику, наравне с символической и фантастической тенденцией мышления. Искусственная жизнь должна самоопределиться как место искусственного когнитивного продолжения живого.
Поэтому я хотел бы постараться продемонстрировать сейчас фундаментальные вложения русской биологии в определение искусственной жизни.
Три русских биолога начала века - Павлов, Опарин и Лысенко - внесли свой вклад в виде теоретических и практических подоснов, которые можно рассматривать значительно шире.
Речь идет об очень глубоких вещах из области инновации, воображения и утопии, это то, что русская культура внесла в развитие науки о “жизнеспособной живом” во второй половине девятнадцатого века и что связано с именами Сеченова, Мечникова, Мичурина, Тимирязева.
Опарин
Именно Опарину мы обязаны созданием искусственных условий возникновения жизни.
“Только создавая жизнь, ее можно понять”. Собрав различные данные из областей органической химии, физики и астрофизики, он изложил свою теорию в знаменитой книге “Происхождение жизни”, а затем в “Происхождении жизни на Земле”. Из них следует, что жизнь является закономерным результатом эволюции материи, что исключает счастливый случай.
Земля, по Опарину, была окружена первой атмосферой, чрезвычайно богатой водородом, и содержала четыре элемента, которые послужили впоследствии материалом для последующих комбинаций: уголь, водород , кислород и азот.
Начиная с этого момента, в образовавшейся таким образом атмосфере, и благодаря энергетическому эффекту (электричества, жары, радиоактивности, ультрафиолетовому излучению) смогли сформироваться метан и аммиак.
В океане они создадут новые комбинации вместе с кислородом, азотом и некоторыми минеральными солями. Океан превращается в суп, очень богатый водоуглеродными веществами, способными производить на свет сахар, жиры, аминокислоты, нуклеиды и, благодаря поляризованному свету, вещества,соответствующие органической материи.
В действительности, этим подходом в условиях эксперимента к происхождению жизни, Опарин открывает поле моделирования искусственных миров, позволяющих создавать параметры и симуляцию по выбору.
Он предполагает, что различие сред и их особенности имеют определяющее
влияние на присутствие и развитие живого. Отсюда вывод, что возможно существование стольких форм жизни, сколько сред.
Эти вопросы находятся в центре современных исследований искусственной жизни.
Астроном В.Фесенков публикует “Жизнь во Вселенной”, где открывает путь к эксобиологии, то есть к существованию жизни во Вселенной. Точнее это путь к различным формам жизни, соответствующим данным различных сред, в которых она могла бы развиться. Он опирается при этом на гипотезы научного воображения. Автоматы, состоящие из клеток, симулирующие типы поведения в заданных средах, дают начало игре жизни Конвея, и относящятся к классике исследований искусственной жизни.
Современные симуляции живого развиваются вокруг биоинформатики вместе с генетическими алгоритмами, например, в роботехнике, с ее попытками перенесения биологического когнитива в технологическую форму.
В электронных сетях киберпространства вполне возможно вообразить, по примеру Опарина, техно-консерватов, техно-добиотический суп, в котором зарождаются и развиваются живые организмы.
Павлов
Вклад Павлова также очень значителен. Он находится одновременно как в самых специфических областях искусственной жизни, так и в более широкой области психофизиологических рефлексов. которые определяют положение живого (человек-животное-машина) в современном технологическом мире.
Наиболее новаторская часть его исследований содержится в изучении церебральной функции организма, а также разработках теории высшей нервной деятельности.
Тем самым он основал психофизиологию в качестве биологической научной дисциплины. Павлов представил мозговую деятельность как ансамбль процессов и рефлексов и доказал наличие тесной координации между всеми видами внутренней деятельности, причислив их к центральной нервной системе.
Естественно, он опирался на принципы аналитического метода, который предполагает разделение функций с целью их изучения с помощью искусственного вмешательства, но в основном он использовал методологию, близкую к изучению и моделированию искусственной жизни, то есть - синтетическую.
Путем своих исследований, приняв во внимание функции в соответствии с их изначальным положением и в их взаимоотношениях он открыл путь системному моделированию искусственной жизни.
Он расширил психологическую характеристику стимуляции, физиологии головного мозга в ее отношениях с внешним миром и ее внутренними процессами. Основой психофизиологии человеческого организма по Павлову, является условный рефлекс, а также более тонкие формы рефлесии организмов на условия обитания и формы сообщества. Эта постановка проблемы является центральной для искусственной жизни.
Она теоретически и практически предвещает появление аниматов.
Аниматы - это искусственные организмы каковыми, например, являются роботы, вовлекаясь в сферу разнообразных отношений, развивающие познавательную деятельность.
Условный рефлекс это путь между двумя пунктами - регистрация возбуждаемого и стимуляция функции внутри мозга. Мы определяем важность этого уточнения в новых подходах когнитивных наук, формальных языков, искусственного интеллекта в той же мере, насколько компьютер может стать местом конкретизации символической мысли.
Павлов не боялся защищать свои идеи в области физиологии мозга (которые ведут к материализму), тогда как психическое является вторичным продуктом нервной системы. У Павлова все психические феномены приведены к чисто анатомической и физиологической основе: движение нервного сигнала через нейроны в соответствии с определенными точками пересечения.
Русский ученый предвосхитил современное положение “жизнеспособного живого” и использование его энергетических и иных возможностей в сфере интерактивных характеристик виртуальной реальности, и моделирования “искусственных органов” в коммуникационных сетях, которые как бы являются технологическим продолжением нервных окончаний.
Лысенко
С именем Лысенко связана абсолютно иная грань искусственной жизни.
Это наиболее темная сторона, связанная с идеологическим и политическим давлением среды с вытекающими отсюда эпистемологичесскими и этическими последствиями.
Отсюда вытекает, что проблема искусственной жизни двузначна. Она может быть рассмотрена также и с точки зрения механизации, и трактована в качестве последнего усилия живого организма, стремящегося к самовоспроизведению в его наиболее разрушительных аспектах. Можно подумать, что целью этой машинизации является выработка стратегий для умаления роли картезианской машинерии животного и для замены ее последовательностью живых идеологических механизаций, ведущих к нормативу.
Случай с научной деятельностью агронома Трофима Денисовича Лысенко в этом контексте является чрезвычайно сиптоматичным. Желание вмешиваться в генетические механизмы живого, не только в локальных исследованиях, или в попытках конструировать жизнь, эксплуатируя представление о ее механике - есть форма империализма и политической цензуры. Лысенко проиллюстрирует эту форму цензуры неоднократно и будет противостоять своей доктриной другим ученым-генетикам.
В 1934 году Лысенко предпринял критику основ классической генетики, признанной во всем научном мире, сформулировав предложения, противостоящие теории хромосомной наследственности, квалифицированной им в качестве реакционной, идеалистической и метафизической, он не колебался, триумфально предъявляя гибриды черенков, существование которых было абсолютно сомнительно, а эксперименты с ними были объявлены подтасовками.
Здесь мы оказываемся перед важным этическим измерением искусственной жизни, из чего Лысенко нам представляется весьма эмблематичной фигурой.
В это время человек получил доступ к своему генетическому наследию и вопрос о его будущем ставится со всей важностью.
Перевод текста: Artificial Life and Russian Biologists of the Early 20th Century
Искусственная жизнь и русские биологи начала двадцатого века Павлов/Опарин/Лысенко (1994)
Язык оригинала: русский
Проблематика “искусственной жизни” в настоящее время целиком вынесена в поле научного анализа. Перенос акцентов в область чистой науки создает предпосылки систематического устранения эстетического, художественного, эпистемологического и этического измерений данной проблемы, тогда как все это является важными критериями этого феномена.
Искусственная жизнь приходит в противоречие с научным догматизмом, который все более играет ограничивающую и академическую роль, сводящуюся к банальному биологическому исследованию. На самом деле искусственная жизнь, во всем ее многообразии, является своеобразным культурным фундаментом человеческого существования.
Как научная теория, искусственная жизнь родилась в 1987 году в Институте "Non Lineaire", Санта Фе, хотя не вызывает сомнения и то, что парадигма искусственной жизни имеет более древнее происхождение и существует несколько тысяч лет на самых различных эпистемологических и эстетических платформах, объединяющих несколько дисциплин.
Можно перечислить многочисленные примеры подмены живого искусственным, начиная с религиозного искусства вплоть до новейшего цифрового моделирования искусственных конструкций, для каждого из этих примеров характерны термины и концепты своей исторической эпохи.
Рассмотрение возможных искусственных объектов как внутри истории их собственной эволюции, так и с точки зрения их современных научных и технологических обоснований не может помешать исследователям искусственной жизни учитывать их культурный фундамент и культурные перспективы.
Дуан Фармер, основатель Национальной Лаборатории в Лос Аламосе (Laboratoire National de Los Alamos), в своем вводном слове на Втором Конгрессе по искусственной жизни в феврале 1989 года сказал:
“Приход Искусственной жизни будет самым значительным событием после появления человека на Земле. Влияние этого факта на человечество и на биосферу станет более глобальным, чем влияние индустриальной революции, ядерного оружия и загрязнения окружающей среды. Мы должны заняться сейчас корреляцией искусственных организмов, ведь они могут стать для Земли как ужасными монстрами, так и самыми прекрасными творениями человечества...”
Если Дуан Фармер предчувствовал, что успехи в области естественных наук (биология, генетика, этология...), когнитивных наук (нейрофизиология, нейробиология, языкознание, информатика и искусственный интеллект...), а также биоинформатики, кибернетики, робототехники... следует объединить, чтобы создать условия для изучения и существования paranaturelles опытов, к сожалению, его точка зрения исключает художественные, этические, эстетические, социальные и экономические аспекты.
Некоторые цели этой дисциплины могли бы быть определены следующим образом в прогрессирующем порядке:
- расширить интересы биологии, ограниченной изучением жизни на Земле;
- создать аниматы, искусственные организмы, наделенные “генетическими и умственными” способностями, а также возможностями программируемого поведения и вариативности;
- расширить критерий “жизнеспособности живого”, развив концепцию “параллельных биологий” и введя категорию “почти живого технологического”;
- считать искусственные объекты посредниками между враждебными средами и иными формами жизни, существующими в Универсуме;
- изучать с помощью моделирования иные предполагаемые формы жизни, используя возможности воображения.
Следующий тезис противопоставляется этой непростой задаче.
Искусственная жизнь в виду ее перспектив может явиться реальным местом синтеза различных параметров, включающих в себя фундаментальные мультикультурные характеристики, которые заключают в себе научную, художественную, эстетическую, технологическую, социальную и этическую активность...
Очевидно, что многочисленные исследователи, художники, интеллектуалы и инженеры всех направлений, начиная с глубокой древности, внесли свой вклад в этот возможный синтез.
Не только западные культуры участвуют в этом медленном, но постоянном процессе строительства искусственной жизни.
Почему?
Потому что искусственная жизнь есть выражение фантасмагорической тенденции человеческих существ, их вечному стремлению создать “жизнеспособное живое”. Это наиболее ярко проявляется в исторических отношениях между искусствами и техникой.
Кристофер Лангтон, другой творец Искусственной Жизни, предложил более широкий путь исследования, определил Искусственную жизнь как движение от изучения “жизни такой как она есть” к изучению “жизни такой, какой она могла бы быть”.
Я глубоко убежден, что концепт искусственной жизни не есть лишь продукт научной мысли англо-саксонского прагматизма, что их позитивистская и идеологическая основа вступает в противоречие с некоторыми вышеописанными ориентирами.
Таким образом именно в этом направлении нужно строить коммуникацию. К тому же, я хотел бы добавить, что искусственная жизнь кажется усеченной в настоящее время вследствие существующих нормативов позитивистского и прагматистского исследования, игнорирующего весь предшествоваший опыт.
Эпистемологические следствия являются важным фактором. Реальное эпистемологическое положение искусственной жизни совершенно скрыто от нашего взгляда. Современная схема искусственной жизни представляется ретроактивной.
Она имеет тенденцию продолжать изучение только феноменов живого. Она подменяет проблему происхождения жизни, большие этапы конвенциональной живой организации, теорию эволюции, интегрируя на каждой стадии фактор когнитивного развития.
Эти симуляции позволяют думать, что лишь известные формы жизни или формы, похожие на нее, могут быть искусственно воспроизведены, тем самым исключая другие научно непотвержденные экстраполяции.
Этот подход игнорирует реальное эпистемологическое положение искусственной жизни, которая находится на конце одной из “ветвей” дерева жизни рода Homo sapiens, развивающегося из когнитивных функций человеческих существ.
Искусственная жизнь - это продукт долгой интеллектуальной работы, проводившейся на пересечении всех путей эволюции. Она должна продолжить “вырисовывание” “жизнеспособного живого” операторами, которые отличаются конструктивным умом, используя рациональную мысль и логику, наравне с символической и фантастической тенденцией мышления. Искусственная жизнь должна самоопределиться как место искусственного когнитивного продолжения живого.
Поэтому я хотел бы постараться продемонстрировать сейчас фундаментальные вложения русской биологии в определение искусственной жизни.
Три русских биолога начала века - Павлов, Опарин и Лысенко - внесли свой вклад в виде теоретических и практических подоснов, которые можно рассматривать значительно шире.
Речь идет об очень глубоких вещах из области инновации, воображения и утопии, это то, что русская культура внесла в развитие науки о “жизнеспособной живом” во второй половине девятнадцатого века и что связано с именами Сеченова, Мечникова, Мичурина, Тимирязева.
Опарин
Именно Опарину мы обязаны созданием искусственных условий возникновения жизни.
“Только создавая жизнь, ее можно понять”. Собрав различные данные из областей органической химии, физики и астрофизики, он изложил свою теорию в знаменитой книге “Происхождение жизни”, а затем в “Происхождении жизни на Земле”. Из них следует, что жизнь является закономерным результатом эволюции материи, что исключает счастливый случай.
Земля, по Опарину, была окружена первой атмосферой, чрезвычайно богатой водородом, и содержала четыре элемента, которые послужили впоследствии материалом для последующих комбинаций: уголь, водород , кислород и азот.
Начиная с этого момента, в образовавшейся таким образом атмосфере, и благодаря энергетическому эффекту (электричества, жары, радиоактивности, ультрафиолетовому излучению) смогли сформироваться метан и аммиак.
В океане они создадут новые комбинации вместе с кислородом, азотом и некоторыми минеральными солями. Океан превращается в суп, очень богатый водоуглеродными веществами, способными производить на свет сахар, жиры, аминокислоты, нуклеиды и, благодаря поляризованному свету, вещества,соответствующие органической материи.
В действительности, этим подходом в условиях эксперимента к происхождению жизни, Опарин открывает поле моделирования искусственных миров, позволяющих создавать параметры и симуляцию по выбору.
Он предполагает, что различие сред и их особенности имеют определяющее
влияние на присутствие и развитие живого. Отсюда вывод, что возможно существование стольких форм жизни, сколько сред.
Эти вопросы находятся в центре современных исследований искусственной жизни.
Астроном В.Фесенков публикует “Жизнь во Вселенной”, где открывает путь к эксобиологии, то есть к существованию жизни во Вселенной. Точнее это путь к различным формам жизни, соответствующим данным различных сред, в которых она могла бы развиться. Он опирается при этом на гипотезы научного воображения. Автоматы, состоящие из клеток, симулирующие типы поведения в заданных средах, дают начало игре жизни Конвея, и относящятся к классике исследований искусственной жизни.
Современные симуляции живого развиваются вокруг биоинформатики вместе с генетическими алгоритмами, например, в роботехнике, с ее попытками перенесения биологического когнитива в технологическую форму.
В электронных сетях киберпространства вполне возможно вообразить, по примеру Опарина, техно-консерватов, техно-добиотический суп, в котором зарождаются и развиваются живые организмы.
Павлов
Вклад Павлова также очень значителен. Он находится одновременно как в самых специфических областях искусственной жизни, так и в более широкой области психофизиологических рефлексов. которые определяют положение живого (человек-животное-машина) в современном технологическом мире.
Наиболее новаторская часть его исследований содержится в изучении церебральной функции организма, а также разработках теории высшей нервной деятельности.
Тем самым он основал психофизиологию в качестве биологической научной дисциплины. Павлов представил мозговую деятельность как ансамбль процессов и рефлексов и доказал наличие тесной координации между всеми видами внутренней деятельности, причислив их к центральной нервной системе.
Естественно, он опирался на принципы аналитического метода, который предполагает разделение функций с целью их изучения с помощью искусственного вмешательства, но в основном он использовал методологию, близкую к изучению и моделированию искусственной жизни, то есть - синтетическую.
Путем своих исследований, приняв во внимание функции в соответствии с их изначальным положением и в их взаимоотношениях он открыл путь системному моделированию искусственной жизни.
Он расширил психологическую характеристику стимуляции, физиологии головного мозга в ее отношениях с внешним миром и ее внутренними процессами. Основой психофизиологии человеческого организма по Павлову, является условный рефлекс, а также более тонкие формы рефлесии организмов на условия обитания и формы сообщества. Эта постановка проблемы является центральной для искусственной жизни.
Она теоретически и практически предвещает появление аниматов.
Аниматы - это искусственные организмы каковыми, например, являются роботы, вовлекаясь в сферу разнообразных отношений, развивающие познавательную деятельность.
Условный рефлекс это путь между двумя пунктами - регистрация возбуждаемого и стимуляция функции внутри мозга. Мы определяем важность этого уточнения в новых подходах когнитивных наук, формальных языков, искусственного интеллекта в той же мере, насколько компьютер может стать местом конкретизации символической мысли.
Павлов не боялся защищать свои идеи в области физиологии мозга (которые ведут к материализму), тогда как психическое является вторичным продуктом нервной системы. У Павлова все психические феномены приведены к чисто анатомической и физиологической основе: движение нервного сигнала через нейроны в соответствии с определенными точками пересечения.
Русский ученый предвосхитил современное положение “жизнеспособного живого” и использование его энергетических и иных возможностей в сфере интерактивных характеристик виртуальной реальности, и моделирования “искусственных органов” в коммуникационных сетях, которые как бы являются технологическим продолжением нервных окончаний.
Лысенко
С именем Лысенко связана абсолютно иная грань искусственной жизни.
Это наиболее темная сторона, связанная с идеологическим и политическим давлением среды с вытекающими отсюда эпистемологичесскими и этическими последствиями.
Отсюда вытекает, что проблема искусственной жизни двузначна. Она может быть рассмотрена также и с точки зрения механизации, и трактована в качестве последнего усилия живого организма, стремящегося к самовоспроизведению в его наиболее разрушительных аспектах. Можно подумать, что целью этой машинизации является выработка стратегий для умаления роли картезианской машинерии животного и для замены ее последовательностью живых идеологических механизаций, ведущих к нормативу.
Случай с научной деятельностью агронома Трофима Денисовича Лысенко в этом контексте является чрезвычайно сиптоматичным. Желание вмешиваться в генетические механизмы живого, не только в локальных исследованиях, или в попытках конструировать жизнь, эксплуатируя представление о ее механике - есть форма империализма и политической цензуры. Лысенко проиллюстрирует эту форму цензуры неоднократно и будет противостоять своей доктриной другим ученым-генетикам.
В 1934 году Лысенко предпринял критику основ классической генетики, признанной во всем научном мире, сформулировав предложения, противостоящие теории хромосомной наследственности, квалифицированной им в качестве реакционной, идеалистической и метафизической, он не колебался, триумфально предъявляя гибриды черенков, существование которых было абсолютно сомнительно, а эксперименты с ними были объявлены подтасовками.
Здесь мы оказываемся перед важным этическим измерением искусственной жизни, из чего Лысенко нам представляется весьма эмблематичной фигурой.
В это время человек получил доступ к своему генетическому наследию и вопрос о его будущем ставится со всей важностью.
Перевод текста: Artificial Life and Russian Biologists of the Early 20th Century
